Герцен Александр Иванович
Герцен Александр Иванович
Алекса́ндр Ива́нович Ге́рцен (25 марта (6 апреля) 1812, Москва, Российская империя — 9 (21) января 1870, Париж, Франция) — русский писатель, публицист, философ, революционер.
Биография
Семья Герцена была необычной. Отец – Яковлев, сын – Герцен, мать – немка Луиза Гааг. Она в 16 лет бежала из Германии, переодетая в мужское платье, с отцом своего ребенка, человеком втрое ее старше, с которым она не состояла в законном браке. Мальчик носил придуманную фамилию (от немецкого слова herz - "сердце") и числился при отце воспитанником.
В детстве книги были единственными друзьями Герцена. Особенно он любил рассказы о героическом прошлом: «Истории о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, Березине, о взятии Парижа, были моей колыбельной песней, детскими сказками, моей "Илиадой" и "Одиссеей"».
В 1812 году семья не успела покинуть Москву, отца Герцена доставили к Наполеону, который передал через него письма к царю Александру I. Эта загадочная история делала в глазах мальчика фигуру родителя равной знаменитым героям, чьи имена он выучил наизусть.
В жизни Герцена существовало два человека, без которых он не представлял своей жизни: Натали (дочь его дяди), встречи с которой он ожидал и Ник. В отцовском доме Александр чувствовал себя одиноким. Он мечтал о друге, и тот появился. Это был Ник, Николай Огарев, «Ага», ближайший из близких. Герцен писал о своей юношеской дружбе с Огаревым: «Меня удивляло сходство наших вкусов. Он знал на память гораздо больше, чем я, но знал именно те места, которые мне так нравились. Дружба наша с самого начала приняла характер серьезный. Нас связывало сверх равенства лет, сверх нашего химического сродства наша общая религия. Мы уважали в себе наше будущее, мы смотрели друг на друга как на сосуды избранные, предназначенные».
Восстание 1825 года оказало решающее влияние в формировании мировоззрения молодых Герцена и Огарева. Стоя на Воробьевых горах, они дали клятву отомстить царю.
С 1829 по 1833 года Герцен учился на физико-математическом факультете МГУ, который и окончил с серебряной медалью. Студенческое братство - это общество ровесников, многие из которых видели своими кумирами декабристов. Все они были уверены, что именно из университета выйдут те, кто пойдет за Пестелем и Рылеевым. Атмосфера вольности и единства кружила голову. Герцен возглавил студенческий бунт против досадившего всем профессора.
Часто они собирались в доме Огарева и говорили обо всем, что нарушало спокойствие университетских лекций: весть о революции во Франции, Варшавское восстание 1830 года. Студенты увлекались трудами социалистов-утопистов, выступали за Конституцию. Один из друзей Герцена – поэт Александр Полежаев – был арестован по доносу, обвинен в нарушении норм общественной нравственности и отправлен «исправляться» на военную службу, что впоследствии стало причиной его смерти. Делом занимался сам Николай I. Принял не подозревающего о грядущем поэта у себя, «благословил» и объявил о своем решении. Герцена потрясло поведение императора: «Поцеловал и погубил». Для Герцена Николай I стал особенным противником.
Сначала арестовали Огарева, а ночью полиция нагрянула и в дом Герцена. Первый раз стало страшно. Герцен и Огарев были арестованы по делу о лицах, певших пасквильные стихи. Поводом послужила вечеринка, на которой они даже не присутствовали. Но нашли их письма и записки. Перспективы у них были очень мрачные - каторга, ссылка...
Герцена содержали в Крутицких казармах, Огарева - в Петровских. Через девять месяцев им был объявлен приговор - ссылка в Вятку.
В Вятке началось для Герцена, по его же определению, «практическое соприкосновение с жизнью. Чем дальше от Москвы, тем ярче и карикатурней персонажи, тем страшнее действительность». Герцен начал записывать свои впечатления. Определенный служащим в Вятскую канцелярию, он рисовал живые картинки уездной жизни: скуку, бездуховность, пьянство, страшная и глупая потере времени, взятки чиновников. Именно в Вятке он начал писать свои «Записки одного молодого человека», вошедшие потом в «Былое и думы».
Своими литературными опытами Герцен делился в письмах с Огаревым. В ответ получал стихи друга. Огарев не забывал и идеи, которые они вынашивали в юности - переустройство земельных отношений, организация крестьянской общины.
Виссарион Белинский первым увидел величие Герцена как мыслителя. Вместе со Станкевичем и Грановским они выступали против идей славянофилов.
Ссылка закончилась в 1842 году. Герцен создает труд о философии от древних до новых школ, его занимает естествознание.
В Европе, куда Герцен отправился в 1847 году после смерти отца, ему показалось, что мечты стали сбываться: в начале 1848 года весть о Французской революции застала Герцена в Италии. Он отправился во Францию, увидеть все собственными глазами. Тогда, переживая увиденное, он запишет: «Я не умер, но я состарился». Он стал понимать «яснее и яснее, что революция должна быть побежденной».
В начале 50-х годов Швейцария стала для Герцена и его семьи вторым домом и в то же время местом, где происходят одна за другой семейные трагедии: открывается мучительная измена жены, в кораблекрушении гибнут сын и мать Герцена. Жена Натали умерла вскоре после родов, и младенец тоже. Герцену казалось, что жизнь кончена. Он назвал это время крушением надежд и идеалов. Вместе с тем, Герцен пишет работу «С того берега», его признают лучшим публицистом Европы.
Когда-то в юности Герцен считал, что страдания делают жизнь человека ярче и насыщеннее. Он не знал, что их будет слишком много. Именно в этот момент он разочаровывается и в Европе. «Я знаю, что мое воззрение на Европу встретит у нас дурной прием. Мы, для утешения себя, хотим, другой Европы и верим в нее так, как христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то внутренняя сила, которой я не могу победить, высказывать истину - даже в тех случаях, когда она мне вредна», - Герцен, «Былое и думы» (Западные арабески, Тетрадь вторая).
25 августа 1852 года Герцен приехал в Лондон, страшно усталый после всех несчастий. Думал прожить не больше месяца, но ехать было некуда, а такого «отшельничества, как в Лондоне, я нигде больше не мог найти». Он впервые почувствовал себя совершенно свободным. Появилась мысль о том, что истина разрушает...
Герцен скептически относился к окружавшим его в Лондоне политическим эмигрантам. Для себя он понял: необходимо свободное, бесцензурное слово, гласность. На собственные деньги Герцен организует в Лондоне первую русскую типографию. «Неужели нам нечего сказать? Дома нет места свободной русской речи, она может раздаваться здесь. Открытая, вольная речь - великое дело, недаром за нее люди отдают жизнь. Если мы будем довольствоваться безвольным ропотом, тогда долго еще не придут для России светлые дни».
К лондонскому затворнику приехали Огарев с супругой Натальей Тучковой, про которую Огарев говорил: «Та женщина, которая пойдет со мной на баррикады» - ничего удивительного, ее идеалом были жены декабристов.
Огарев привез весть о смерти царя Николая. Со смертью Николая закончилась некая дуэль, длившаяся меж ним и Герценом на протяжении тридцати лет.
Николай ушел, и тут же взошла «Полярная звезда». Идея возобновить это, начатое еще Кондратием Рылеевым издание, причем в день годовщины его казни, пришла Герцену в голову сразу же после известия о кончине монарха. Отныне пять заветных профилей будут олицетворять надежду и свободу.
Герцен продолжил традицию. Если при Рылееве в альманахе печатались вольнолюбивые стихи Пушкина, он первым делом публикует записки декабристов и открытое письмо императору Александру Второму, говорит, что власть может направить свою мощь на благодетельные реформы, впервые на русском языке печатает письмо Белинского к Гоголю, публикует главы из своей книги жизни «Былое и думы».
Кому-то из читателей не понравился эпиграф альманаха, слова Пушкина: «Да здравствует разум!». На что Герцен отвечает: «А мне кажется, что это единственный возглас, который остался неизношенным после воззваний красных, трехцветных, синих и белых. Во имя разума, во имя света, и только во имя их победится тьма».
Герцен четко продумал схему распространения альманаха: готовая продукция контрабандой провозилась через границу в чемодане с двойным дном или даже внутри бюстов императора Николая. А вся корреспонденция из России и Лондона шла в Париж на имя старой знакомой - Марии Рейхель. Герцен так засекретил своих корреспондентов, что имена некоторых не разгадали и по сей день.
Наталье Тучковой пришла мысль издавать приложение к «Полярной звезде». Встал вопрос о названии. «“Колокол!” А мы с Огаревым будем звонарями! “Колокол” будет посвящен только русским интересам, все пойдет под “Колокол”: нелепый указ или гонения раскольников, воровство садовников или невежество Сената, смешное, преступное, злонамеренное, все, а потому обращаемся к соотечественникам, делящим нашу любовь к России, и просим не только слушать наш “Колокол”, но и самим звонить в него». Огарев помещает в “Колоколе” статью-программу «Что нужно народу?»: «Что же нужно русскому народу? Очень просто: земля и воля»...
