Димитриевич Алёша
Алёша Димитрие́вич (настоящее полное имя Алексей Иванович Димитриевич, 23 марта 1913, Россия — 21 января 1986, Париж) — известный цыганский артист и музыкант. Другие варианты написания имени: Алёша Дмитриевич, Aliocha Dimitrievitch, Alesha Dimitrievich.
Слева направо: Константин Казанский, два музыканта из его ансамбля, Алеша Димитриевич и Михаил Шемякин на записи альбома в студии Resonances. 14 июня 1976 года
Биография
Несколько возможных мест рождения Алёши, согласно различным источникам: Санкт-Петербург, цыганский табор в Самаре, Дальний Восток.
Родился в семье артистов из русских цыган (по другой версии — котляров). Его отец создал цыганский ансамбль из певцов и танцоров, организовывал гастроли по всей России. У Алёши было три старших брата — Иван, Николай и Дмитрий, и две сестры — Валя (11.05.1905—20.10.1983) и Маруся. У каждого из детей была в ансамбле своя роль: певца, танцора или музыканта. Алёша был танцором и гитаристом.
После начала гражданской войны семья перебралась во Владивосток, а в конце войны эмигрировала в Харбин. Затем Димитриевичи выступали во множестве стран, среди которых Япония, Филиппины, Индия, Греция, Марокко[3]. В 1924—25 годах табор Димитриевичей перебрался в Испанию, где они провели несколько лет и поправили своё финансовое положение. В 1929 году переехали во Францию — сначала в Марсель, потом в Париж, В Париже выступали в ресторане «Эрмитаж», где к тому времени пел Вертинский. Алёша Дмитриевич много выступал в то время как танцор и акробат.
С конца 30-х годов дружил с Юлом Бриннером, с которым тогда выступал во множестве парижских ресторанов и кабаре. Позже они записали совместную пластинку.
В 1934-ом году семья Димитриевичей приняла участие в съёмках фильма «Московские Ночи».
Накануне Второй мировой войны Димитриевичи отправились дальше в эмиграцию, в этот раз в Южную Америку.Ансамбль Димитриевичей выступал в Бразилии, Аргентине, Боливии и Парагвае. Алёша через пять лет отделяется от семьи, меняет профессии, много путешествует, танцует в кабаре «Табарис» в Буэнос-Айресе. Долго жил в Аргентине.
В 1960 году умирает отец, сестра Маруся, и вскоре брат Иван. Сестра Валя, страдающая от одиночества в Париже, зовёт его к себе. В 1960—1961 году возвращается в Париж, выступает с Валей в русских ресторанах «Шехерезада» и «Распутин». До этого он был танцором и гитаристом, и только в возрасте 50 лет начал петь.
В 1964 году при содействии известного французского писателя российского происхождения Жозефа Кесселя была издана пластинка «Голоса последних цыган» . На ней записались Валя Димитриевич и Володя Поляков, а Алёша аккомпанировал им на гитаре. Затем были записаны в 1967 году совместный альбом с Юлом Бриннером, и в 1976 году Михаил Шемякин выпустил сольный альбом Алёши.
В 70-х годах встречался в Париже с Владимиром Высоцким. Они неоднократно вместе пели песни и романсы, и даже собирались записать совместную пластинку, но смерть Высоцкого помешала осуществлению этого проекта.
В середине 80-х годов Наталья Медведева, которая тогда работала в ресторане «Распутин», пыталась записать его воспоминания, но Алёша Дмитриевич был уже стар и путал места, даты и события. Об этом она писала в книге «Моя борьба».
В 1984 году посетил с гастролями США, выступив в 12 городах.
Артист скончался в Париже 21 января 1986 года в возрасте 72 лет. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Интересные факты
Константин Казанский познакомился с Димитриевичами в удачное время: в 70-е в мире случился какой-то неожиданный цыганский ренессанс. Цыган охотно издавали и в Бельгии, и в Голландии, и в Америке, и после долгих уговоров немолодой Алеша соглашается на запись первого сольного альбома — с небольшим оркестром, под руководством Казанского и на деньги Михаила Шемякина.
«Это было трудно — не то слово. Алеша же не знал нотной грамоты — и вот он входит в студию, а там музыканты смотрят в ноты. Он вышел оттуда весь белый, аспирина у моей жены попросил. А мог ведь и вообще уйти. Потому что они читают ноты, причем ноты его песен, а он нет — и кто он тогда? Он ужасно гордый был и боялся очень. И поэтому, наверное, эта пластинка, которую мы сделали, так и осталась единственной. Ему ведь предлагали потом записываться с джаз-бандом, но он испугался, что не получится: он старый был уже человек и никогда этого не делал… Были еще разговоры о втором альбоме, но, откровенно говоря, я не уверен, что у Алеши набралось бы песен. У него был очень небольшой репертуар, такая странная смесь всеми забытых вещей. Ведь ни «Мурку», ни «Гоп со смыком» он, вообще-то, не пел. В гостях, в чужих домах, он пел только романсы. И на своей единственной пластинке записал «Мурку» только потому, что Шемякин попросил. Он и слов-то не знал — ему Высоцкий из Москвы прислал. Причем слова ему не понравились, и он сочинил свои — «Алеша в ресторане в злость напился пьяный»… Два месяца по гримеркам «Распутина» сочинял».
Шемякин, у которого тогда очень хорошо шли дела, оплатит не только работу над альбомом Алеши, но и на свои деньги выпустит целую коробку с пластинками Высоцкого. Казанский называет его «идеальным продюсером», а с самим Высоцким у него отношения складываются практически семейные — Высоцкий поселяется у своего аранжировщика на квартире, они как-то очень быстро находят общий язык. Я же все пытаюсь выяснить, что Высоцкий слушал. Он впервые приезжает в Париж в 1975-м, тогда как раз выходят, ну скажем, «A Night at the Opera» и «Wish You Were Here» — Высоцкий вообще покупал новые диски? «Ничего не покупал, — говорит Казанский, — у него времени не было. Он торопился побольше увидеть и обратно вез только свои пластинки — брал, сколько мог увезти».
В Париже Высоцкий впервые встречается с Димитриевичем, и эту встречу потом опишет Влади в «Прерванном полете»: «Глядя в упор, вы беретесь за гитары и, не сговариваясь, начинаете звуковую дуэль». О встрече в Союзе ходят легенды — якобы Высоцкий встретил Алешу на коленях, якобы они собирались записать совместный альбом, но когда я спрашиваю, нравились ли песни Высоцкого Димитриевичу, получаю в ответ недоуменный взгляд. «Да ну что вы, — говорит Казанский. — Как они могли ему понравиться. Он же не понимал, о чем Володя поет! Все как-то забывают, но Димитриевич плохо говорил по-русски — у него русский был хуже, чем у меня. Очень маленький, очень своеобразный. Ведь он родился в Сербии в 1913 году — его отец был сербским цыганом, который женился на петербуржской цыганке. Димитриевичи жили в России, но совсем недолго — в 1917-м вместе с армией Колчака они уже едут в Сибирь и там в Китай, Японию… Он был в России четыре года, где он мог выучить язык? И — ну хорошо, я не понимаю слов, но я могу посмотреть в словарь или спросить Володю. Но Алеша не умел ни читать, ни писать. А спросить — ну что вы. Он был для этого слишком гордый. Вообще, чужая музыка его не интересовала. Ни разу не видел, чтобы он включил радио или поставил чью-то пластинку. У него был очень узкий мир».
Американское переиздание альбома Димитриевича, выпущенное Шемякиным за свой счет
То, что у Казанского получается как ни у кого другого, слышно на первом и последнем студийном альбоме Алеши Димитриевича, вышедшем в 1976 году. Это короткий (чуть более получаса), совершенно сокрушительный шедевр, напоминающий и опыты аргентинского танго, и забытые традиции русского романса, и раннюю ямайскую звукозапись. Ощущение от этой пластинки такое, словно на глазах ничего не подозревающего слушателя тонет волшебная, пламенеющая Атлантида — с «Муркой», вертлявым саксофоном, романсами и общей атмосферой бесконечной радости и такой же бесконечной тоски. «Я до сих пор не знаю, понравился ли Алеше этот альбом, — добавляет Казанский. — Он так ничего и не сказал. Не поругал, но и не похвалил. Возможно, он так и остался для него такой… странной вещью. Все-таки они были полевыми цыганами, все эти штуки были им непонятны. Когда его сестра Валя услышала, что у Алеши на пластинке звучит саксофончик, она меня подозвала и грозно так спросила: ты что, хочешь, чтобы мой брат играл джаз?! Валя могла так посмотреть, что ты сразу обмирал весь. Но, правда, потом сразу же сказала, что тоже такой альбом хочет. Они же все были очень ревнивые». Такой же альбом и тоже на деньги Шемякина выпросил себе и Володя Поляков — грузный пожилой цыган. Полякову на момент записи было 93 года, но гитару в руках он держал крепко — главной задачей как раз было гитару отобрать и заставить петь под оркестр. «У меня одна половина головы седая из-за Димитриевича, а вторая — из-за Полякова», — комментирует Казанский.
Нельзя сказать, что пластинка Полякова и даже пластинка Алеши наделала много шума, хотя Казанский уверяет, что у них была неплохая французская пресса. «Был целый разворот в «Либерасьон» — про альбомы Димитриевича и Высоцкого, которые вышли одновременно. Из рок-журналов приходили. Парижская интеллигенция многим интересуется — хотя в целом французская публика совсем немузыкальная. Это не я, это еще Берлиоз говорил». Записи Димитриевича ценились среди коллекционеров, но новую публику Алеша обрел в России 1990-х, когда на CD вышла куча пиратских компиляций и переизданий с его песнями. «Мне показывали более десятка разных дисков Алеши, все нелегальные, конечно, — говорит Казанский. — Выпустили даже запись наших концертов в Америке — хотя это ужас, просто бутлег». «Мы пытались сделать первый легальный компакт Димитриевича в России, — подтверждает Александр Каспаров, в 90-е возглавлявший EMI Eastern Europe. — Был один американец, он обещал со всеми договориться. Но там все оказалось как-то невероятно сложно, и кончилось ничем. А кроме нас, насколько я знаю, никто и не брался». Особенно активно репертуар Димитриевича освоит Александр Ф.Скляр — в 1997-м он даже выпустит пластинку «Цыганский рок-н-ролл», где в буклете приклеит свою фотографию к фотографии Димитриевича — так, будто старый цыган аккомпанирует непосредственно Скляру.
На фамилию Скляр Казанский не реагирует никак, а про Сукачева говорит: «Мне друзья за обедом ставили много русских пластинок, я запомнил две. Одна — это был Паша Кашин. И еще одна — какой-то парень кричит, сзади оркестр, ритм замечательно накручивается, и не по-русски, а черт знает как. Гарик Сукачев». Помимо Сукачева и Кашина Казанский слышал еще про «Аквариум», Сердючку, которую он ласково называет Верой («аранжировки безукоризненные!»), и — благодаря Шевчуку — «ДДТ». Шевчук нашел его сам — захотел записаться с человеком, делавшим «Натянутый канат», и о работе с Шевчуком Казанский аккуратно говорит: «Деликатная задача. Трудный человек. Сам себе трудный». Но за то, что получилось, он вполне спокоен.
