Иван Андреевич Крылов — замечательный писатель, сумевший дать басне высокий смысл и сатирическую остроту, актуальность и многозначность. Краткость и образность языка Крылова поразительны. Он умел создать целую картину или охарактеризовать своего героя всего несколькими словами. В басне «Волк и Ягненок» он изображает Ягненка робеющим перед важным сановником — Волком, и весь строй речи Ягненка, подобострастной и боязливой, передает его характер: «Когда светлейший Волк позволит. Осмелюсь я донесть: Что ниже по ручью От светлости его шагов я на сто пью...» Елейная речь лицемера царя в басне «Мор зверей» всем стилем своим рисует его отталкивающий образ.

«О, други! — начал Лев: — По множеству грехов Подпали мы под сильный гнев богов; Так тот из нас, кто всех виновен боле, пускай по доброй воле Отдаст себя на жертву им!.. Ох, признаюсь,— хоть это мне и больно,— Не прав и я!» Каждая басня писателя по-своему самобытна и индивидуальна. Крылов может при видимой скупости средств создать яркий характер, незабываемый живой образ. В басне «Собачья дружба» «характер» каждой собаки раскрывается в их «фразах».

«Что может,— говорит Полкан, — приятней быть, Как с другом сердце к сердцу жить; Во всем оказывать взаимную услугу; Не спать без друга и не сесть. Стоять горой за дружню шерсть...» Барбос ответствует ему: «Давно, Полканушка, мне больно самому. Что, бывши одного двора с тобой собаки. Мы дня не проживем без драки...» Но не только слова — самые звуки крыловского языка ярко рисуют то, что описывает автор. Вслушайтесь в эти звуки: В свой ряд смиренный Вол им так мычит: «И мы Грешны...

» Близость языка Ивана Андреевича к народной речи сказалась и в том, что писатель вставлял в свои басни пословицы и поговорки, и они вполне сливались с общим тоном басни; Запели молодцы: кто в лес кто по дрова И у кого что силы стало. В ушах у гостя затрещало.

(«Музыканты») или вот еще: Читатель, истину любя, Примолвлю к басне я, и то не от себя,— Не попусту в народе говорится: Не плюй в колодезь, пригодится Воды напиться. («Лев и Мышь») Но еще замечательное то, что собственные стихи Крылова, легко запоминаясь, сами сделались пословицами, вошли в золотой фонд народной речи.

Таких пословиц и поговорок из его басен осталось в русском языке много: «А ларчик просто открывался» («Ларчик»), «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» («Волк и Ягненок»), «Рыльце у тебя в пуху» («Лисица и Сурок»), «Аи, Моська! Знать она сильна, что лает на Слона» («Слон и Моська»), «А Васька слушает да ест» («Кот и Повар») и много-много других не менее замечательных и выразительных. У писателя много заимствованных из произведений других баснописцев сюжетов.

Но связь Ивана Андреевича с народным творчеством, с языком народных сказок была так тесна, что даже эти заимствованные басни не звучат как переводы. Ведь яркий, меткий, живой русский язык Крылова не мог быть заимствован ни у кого. Крылов — подлинно народный писатель, художник огромной силы, и влияние его на русскую литературу было глубоким и положительным. У писателя много заимствованных из произведений других баснописцев сюжетов. Но связь Ивана Андреевича с народным творчеством, с языком народных сказок была так тесна, что даже эти заимствованные басни не звучат как переводы. Ведь яркий, меткий, живой русский язык Крылова не мог быть заимствован ни у кого. Крылов — подлинно народный писатель, художник огромной силы, и влияние его на русскую литературу было глубоким и положительным.

В баснях "Волк на псарне" и "Щука и кот" уже можно говорить не столько об аллегории, сколько о метафоре. В этих двух баснях под образами волка и щуки подразумевается Наполеон. Можно долго говорить, что Наполеон был хитер, ловок, умен, умел быстро и ловко приспосабливаться к ситуации. Но он не рассчитал своих возможностей и попал "на псарню" вместо "овчарни"...

Соотнеся образ волка со всем аллегорическим смыслом басни, мы сразу угадываем в нем завоевателя Наполеона. Но при этом образ волка никак не сужается до изображения конкретного человека, он настолько широк и всеобъемлющ, что басня не теряет своей ценности и вне контекста эпохи. Образы животных у Крылова можно сравнить с образами животных в сказках Салтыкова-Щедрина, где подчас, не зная исторической подоплеки, трудно угадать назначение этого образа в произведении. Теперь можно сделать вывод, что человек не отделим от своего социального положения, поэтому образы животных можно классифицировать как метафоры определенных социальных уровней. Цари, вельможи, чиновники, "маленькие люди" также нашли свое метафорическое отражение в образах животных у Крылова.

Например, в басне "Лев и барс", где лев и барс — выходцы из высших слоев общества, лиса и кот — из чиновничества. Сюда же можно отнести басню "Волк и ягненок".

"Усильного всегда бессильный виноват", — гласит Обличительная мораль басен Крылова. Образ ягненка использован не только как "Агнец Божий" — аллегория слабости и беззащитности. Этот образ еще и предстает как метафора определенного социального уровня, возможно, мелких чиновников. Иногда Крылов иронизирует не только над социальными пороками (басня "Две собаки"), но и над самой опорой социальной лестницы — государственными институтами, и для этого также используются образы животных. Примером может служить басня "Квартет", где пародируется государственный совет, созданный в 1801 году, и его четыре департамента, возглавляемые «Проказницей мартышкой, Ослом, Козлом И косолапым мишкой». Что же ожидает такой квартет-совет в будущем, если в его главу поставлена даже не свора собак, а именно разные животные?

Итак, широко используемые Крыловым образы животных с разными характерами указывают на реалистическую основу крыловской басни. Реализм Крылова, связь его басен с народной основой придает его басням русский, национальный дух. Образы животных, которые подчас на иллюстрациях бывают изображены в русских национальных костюмах, несут в себе сатирическую типизацию черт русского национального характера. Крылов использует прием индивидуализации речи персонажа.

Баснописец вкладывает в уста животных отдельные элементы разговорной речи разных сословий того времени, например, в басне "Стрекоза и муравей" муравей говорит: "Кумушка, мне странно это", "Так поди же, попляши". Стоит обратить внимание и на ритмику этой басни. Образ попрыгуньи-стрекозы создается особым "прыгучим" размером — хореем. Крылов также широко применяет звукопись для создания "звукового" образа животного. Например, в басне "Змея" инструментовка на шипящие звуки и "з", в басне "Мор зверей" повторение звуков "м", "у", "ы". Ориентация Крылова на русскую разговорную речь наглядно проявилась в его баснях благодаря введению в них образа рассказчика. Повествование о действиях персонажей ведется в определенной манере, ясно различим личностный тон рассказчика с присущими ему формами и оборотами речи.

Вот "Лебедь, Рак да Щука", взявшись за дело, "из кожи лезут вон", вот "Механик пуще рвется", чтобы открыть Ларец, вот лягушка, захотевшая сравняться с Волом, вначале стала "топорщиться, пыхтеть", а затем "С натуги лопнула и — околела". Бедняк, увидев Смерть, "оторопел".

Моська появляется "отколе ни возьмись". Встречаются баснях такие обороты: "зима катит в глаза", 'с ним была плутовка такова". Язык рассказчика басен — просторечно-фамильярный.

Рассказчик как бы находится среди своих персонажей, говорит о них, как о знакомых, дает им прозвища: "попрыгунья-Стрекоза", "проказница Мартышка" , "Повар-грамотей", "механик-мудрец". Иногда в самих обращениях уже выражено отношение рассказчика: "мой бедный соловей", "бедный Фока мой", "мой хитрец" ("Волк на псарне"). Но приближение к персонажам не мешает давать им справедливую опенку: «Избави, Бог, и нас от этаких судей», «Кто про свои дела кричит всем без умолку, В том, верно, мало толку». Бывает, что рассказчик принимает позу хитрого простачка: «Кто виноват из них, кто прав — судить не нам, Да только воз и ныне там». Это как раз и есть то "веселое лукавство ума", о котором писал Пушкин. Народные начала речи, звучащие в баснях Крылова, убедительно подтверждаются использованием в них пословиц и поговорок: "Запели молодцы, кто в лес, кто по дрова".

("Музыканты"). То, что в языке басен Крылова растворились народные выражения, составляет одну его особенность. Другую представляет обратное явление. Многие выражения из басен стали восприниматься как пословицы. "А Васька слушает, да ест"; "А ларчик просто открывался"; "Слона-то я и не приметил"; "Соседушка, я сыт по горло", — отпирается Фока.

Мы живо представляем себе людей среднего сословия, их настроения и чувства. Приемом речевых характеристик Крылов пользуется постоянно. Яркие примеры находим в баснях "Любопытный", "Кошка и Соловей", "Кот и Повар". Особенно мастерски передал Крылов слова Лисицы, выражающие тонкую лесть Вороне. Если сравнить разработку этого сюжета у Тре-дьяковского, Лафонтена, то последний пример наглядно продемонстрирует, что совершенствование басни шло именно по языковой, стилистической линии.

В комплиментах Лисицы сквозит ирония. Иронией проникнуто авторское повествование. Это добавляет жизненности, создает условия для более трезвого вывода. Язык, речь героев действует на усложнение сюжета басни, это приводит к углублению ее смысла. Вольный ямб Крылова отражал жизненное разнообразие, представшее в его баснях. Оно сказалось еще в расширении жанровых границ басни. Так, в басне Осел и Соловей" описание пения соловья дано языком, свойственным идиллии.

Жуковский находил у Крылова "два стиха, которые не испортили бы никакого описания... в эпической поэме". Он же с восхищением отмечал его искусство изображения различных предметов. При описании мухи стихи "летают вместе с мухой".

Стихи о медведе как бы тянутся, длинные слова передают медлительность и тяжесть медведя. В своих баснях не забывал Крылов и звуковую сторону стихов. Возьмем, например, басню "Листы и Корни". Две части басни, соответствующие монологам Листов и Корней, подчеркиваются различным подбором звуков. Из восемнадцати стихов первой части только четыре не содержат звука "л", а в пяти стихах этот звук повторяется не по одному разу. Во второй части выделяются звуки "к", "р", "н", "п", "т". Противопоставление Листов и Корней дополнительно подчеркивается на фонетическом уровне.

Так у Крылова и звуковой состав слова может нести смысловое значение. Встречаются у Крылова, правда, не очень часто, такие речевые приемы, как сравнение и синекдоха. Например, в басне "Ворона и Курица": Тогда все жители, и малый и большой... И вон из стен московских поднялися, Как из улья пчелиный рой. Для характеристики языка басен Крылова можно еще указать факт употребления необычного названия обычных предметов.

Так, в нескольких баснях Крылов вместо «Ворона» говорит "вещунья" Все вышесказанное позволяет заключить, что великий баснописец решил задачу сочетания народных элементов со структурой поэтической речи, благодаря чему внес существенный вклад в формирование русского литературного языка и поднял русскую басню на небывалую высоту. В то же время Крылов обогатил русскую басню новыми реалистическими образами животных. Русский баснописец разработал принципы реалистической типизации, без которых невозможны были бы емкие сатирические образы животных у Салтыкова-Щедрина и вообще все дальнейшее движение русской литературы по пути изображения русского национального характера.