Из всех богородичных икон «Владимирская Богоматерь» — сама древняя, самая почитаемая, самая прославленная и самая любимая русским народом. Почитание Божией Матери в истории древнерусской христианской культуры имело очень важное значение. Православная Церковь утверждает кровную связь Богородицы с человечеством, падшим после первородного греха. Высшая святость Пречистой Девы, Ее личное совершенство делают Ее недосягаемой для всего человеческого рода и даже всего сонма святых.

Божия Матерь первая достигла той морально-этической цели, которая две тысячи лет назад была поставлена Христом перед человечеством — преображения всего человеческого естества в вере Господней и достижения через покаяние жизни вечной. Из всех людей только Дева Мария переступила грань, отделяющую время от вечности, и уже находится в Царствии Божием, наступления которого Церковь ожидает после второго пришествия Христова.

Осознание значения Божией Матери для рода людского пришло не сразу. Только в V столетии, на IV Вселенском соборе (431 г.), было признано и провозглашено, что Дева Мария, «Невмещаемого небесами вместившая», «истинно Матерь Божия», совершеннейший образец преданности Христу, любви к Нему и служения.

С приходом на Русь христианства почитание Богородицы стало одним из самых ярких проявлений русского благочестия. Русский народ воспринимал Пресвятую Матерь как ходатайницу, предстательницу перед своим Сыном, испрашивающую у Него прощение за грехи человеческие. А Россия постепенно осознавалась Домом Божией Матери.

На протяжении всей русской истории верующий люд постоянно обращался к заступничеству Богоматери через Ее иконные образа. Одних чудотворных богородичных икон, литургически празднуемых, около 160-ти. И первая среди них — по времени и по почитанию — «Владимирская Богоматерь».

Первоначальный размер иконы составляет 78 x 55 см. Икона написана на двух досках неравной ширины. Поля надставлены со всех четырех сторон под оклад. Также икону характеризуют глубокий ковчег с крутой лузгой, тонкий левкас, паволока под поздними вставками.

Владимирская икона Божией Матери относится к иконографическому канону Гликофилуса («Сладколобзающей»), в котором предвечный Младенец припал щекой к щеке Матери. «Сладкое лобзание» Христом Богоматери понимается в богословии иконописи как высшее проявление Его любви к людям, но и как прообраз крестной жертвы Спасителя ради любимого Им человечества. Иконы такого иконографического типа получили на Руси наименование «Умиление» (по-гречески — Елеуса). Отличительная особенность «Владимирской Богоматери» — левая ножка Младенца согнута так, что видна вся ступня.

Икона многократно поновлялась, что неизбежно вело к изменению первоначального образа. «Владимирская Богоматерь» прописывалась, по меньшей мере, четыре раза: в первой половине XIII века, в начале XV столетия, в 1514 году, во время переделок в Успенском соборе Московского Кремля, и перед коронацией Николая II в 1895—1896 годах реставраторами О. С. Чириковым и М. Д. Дикаревым. Кроме этого, малые починки проводились в 1566 году, в XVIII и XIX веках.

Фактически от константинопольского образа сохранились только фрагменты: «К древнейшей живописи XII века относятся лики Матери и Младенца, часть синего чепца и каймы мафория с золотым ассистом, а также часть охряного, с золотым ассистом хитона Младенца с рукавом до локтя и виднеющимся из-под него прозрачным краем рубашки, кисть левой и часть правой руки Младенца, а также остатки золотого фона» (Антонова В.И., Мнева Н.Е. Каталог древнерусской живописи, Т. 1. М., 1963. С. 59.). Все остальное принадлежит поздним поновлениям, которые существенно изменили и композицию, и цветовую гамму иконы.

Поновление третьей четверти XIII века затронуло главным образом хитон Младенца и левую руку Богоматери (концы пальцев можно различить под плечом Христа). То есть изначально на византийской иконе левая рука Богородицы была поднята выше и касалась груди Младенца.

К поновленному слою начала XV века относятся запрокинутая голова Спаса с несоразмерно утолщенной шеей, ступни ног с вывернутой пяткой и длинный подол рубашки Ребенка, подхваченный правой рукой Матери. Тогда же был написан охряный фон, заменивший золотой, который местами сохранился в верхней части иконы вместе с буквой «М».

Наибольшие изменения икона претерпела при починке в 1514 году в палатах митрополита Варлаама. На нее положили новый левкас, кроме тех мест, где старый еще держался. Также были написаны темный торс, голова и левая рука Богоматери и удлиненное тело Младенца в золоченой одежде.

Некогда Игорь Грабарь утверждал, что «Богоматерь Владимирская» в том виде, в котором она дошла до нас, имеет мало общего с тем, что написал константинопольский мастер. Иисус был изображен стоящим, а не сидящим на руке Богородицы.

А. И. Анисимов подчеркивал, что «Богоматерь Владимирская» — «результат последующих русских наслоений на византийской первооснове. Ибо, в конце концов, в теперешнем ее виде она уже более не памятник ви;;зантийской живописи, органически связанной с иконописью русской: она — комплекс фрагментов византийского происхождения с разными дополнениями русской кисти». Пропорции фигур Божией Матери и Спаса Эммануила, по мнению М. В. Алпатова и В. Н. Лазарева, были другими, а очертания голов меньше, чем сейчас. Это же мнение разделял и А. И. Анисимов.

Вывернутая стопа Младенца — главный иконографический признак «Владимирской Богоматери» — поздняя вставка. Сравнивая византийские и древнерусские изображения Богоматери типа Елеуса XI—XIII веков, В. И. Антонова выдвинула аргументированное предположение, что до починки иконы в начале XV века Иисус был «в короткой тунике с согнутыми в коленях обнаженными ногами». Ножки Младенца свешивались так, как это можно наблюдать на «Белозерской Богоматери», «Донской» и других ранних русских иконах канона Гликофилуса. «Константинопольскому произведению, — пишет В. И. Антонова, — был придан привычный вид русских икон Богородицы с Младенцем, облаченным в апостольские хитон и гиматий. Москвичи привыкли видеть такие одежды у Младенца на преобладавших в то время иконах Одигитрии» (Антонова В.И. К вопросу о первоначальной композиции иконы Владимирской Богоматери // Византийский временник. Т. XVIII. — М., 1961. С. 201.).

Результаты многократных поновлений и поправок сказались на карнации рук Спаса Эммануила: левая рука, обнимающая Мать за шею, светлая, а правая значительно темнее, что вполне можно считать дополнительной атрибутивной особенностью «Владимирской Богоматери». Изначально на Богородице был яркий синий чепец, а поверх него мафорий пурпурных тонов. На языке иконописи это значит, что Дева Мария была представлена как Царица Небесная. Исторически символика пурпура связана с тем, что в Византии пурпурные одежды имели право носить только император и императрица.

Лик Богоматери написан ровным оливково-зеленоватым тоном с вплавлением бледно-розоватых оттенков, которые придают образу теплоту человеческого лица. Лик Младенца, более светлый по тону, выписан мелкими и достаточно густыми мазками. Дева Мария и Ее Сын полны грусти и с тревогой прижимаются друг к другу. Иконный образ впечатляет жизненной одухотворенностью и натурной достоверностью живописи, что свойственно сохранившей элементы античного наследия иконописи Византии эпохи Комнинов.

Подводя итоги рассмотрению сохранившегося образа Богородицы, А. И. Анисисимов констатировал, что «Владимирская икона в настоящем своем виде уже не представляет собой памятника живописи, созданного одною кистью и рукою. Она является случайным совмещением разновременных добавлений к уцелевшим, по счастью, фрагментам древнего оригинала и добавлений к этим добавлениям» (Богоматерь Владимирская: Сборник материалов; Каталог выставки / Авт.-сост. Гусева Э., Лукашев А. и др. — М.: Авангард, 1995. С. 41.).

На Русь «Владимирская Богоматерь» была привезена из Константинополя в XII веке, видимо, около 1130 года, вместе с другой великой святыней — иконой «Богоматери Пирогощей». Для последней в Киеве в 1132 году была выстроена каменная церковь. А «Владимирскую Богоматерь» поместили в Богородичный монастырь в Вышгороде, резиденции киевских князей под Киевом.

После захвата Киева ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким его сын Андрей Боголюбский, по словам летописи, «тайно от отца своего» вывез икону на север. По дороге в Ростов лошади, везшие чудотворную икону, встали перед Владимиром-на-Клязьме и не могли двинуться с места. Замена лошадей не помогла, и пришлось устроить ночевку. Андрей Боголюбский воспринял это как знамение: Божией Матери желала остаться во Владимире. Князь сделал Владимирский град первопрестольным, воздвигнув в нем собор Успения Богородицы (1158—1161), куда перенесли вышгородский образ Богоматери, богато украсив его ризой из золота и серебра с жемчугами и драгоценными камнями по византийскому образцу. Стоимость драгоценного убора так поразила летописца, что он даже отметил в летописи: «И вкова в ню боле триидесят гривен золота, кроме серебра и каменья драгаго и женчуга». Тридцать гривен, по подсчетам В. О. Ключевского, составляли не менее 12 фунтов, т. е. оклад весил 1228,5 грамма золота.

Икона еще со времен Андрея Боголюбского стала святым и чудотворным палладиумом Древней Руси, получив уже во Владимиро-Суздальском княжестве именование «Владимирской». Древнерусские книжники не оставляли икону без внимания. Они посвятили ей летописные записи, отдельные «повести» и «сказания», объясняя многие исторические события чудотворным влиянием иконы.

После гибели Андрея Боголюбского князь Ярополк Ростиславович снял в 1176 года драгоценный оклад с иконы, которая в итоге княжеской междоусобицы оказалась у Глеба Рязанского. Но когда князь Михаил Юрьевич (младший брат Андрея) одержал победу над Ярополком, Глеб вернул во Владимир и икону, и оклад. Вооруженная борьба за святыни — обычное явление в эпоху Средневековья. Летописец может упрекать чужого князя, «пограбившего» их родные церкви, но свой князь, содеявший то же самое в других землях, вызывает полное ободрение. Святыни не уничтожались: они переходили из одного княжества в другое. Например, Всеслав Полоцкий разорил новгородскую Софию в конце 1060-х годов, но столетие спустя новгородцы вернули из Полоцка церковные реликвии, которые были в целости и сохранности. И не надо забывать, что Андрей Боголюбский сам насильственно вывез чтимый образ из завоеванного Киевского княжества.

При взятии Владимира войсками Батыя в 1237 году Успенский собор был разграблен и подожжен, с иконы содрали оклад, но сама она уцелела. «Степенная книга» свидетельствует о восстановлении при князе Ярославе Всеволодовиче Успенского собора и продолжении поклонения прославленной иконе Богоматери.

Первые московские князья чтили «Богоматерь Владимирскую» как заступницу за их род и как одну из регалий великокняжеской власти. Иван Калита упомянул ее в 1339 году в своей духовной: «А блюдо великое о 4 колца, а то даю святей Богородици Володимерской».

Средневековая история иконы наполнена неисчислимыми чудотворениями. В 1395 году, во время продвижения огромных полчищ Тамерлана к русским пределам, святая икона была перенесена из Владимира в Москву. Десять дней с молебнами икону несли на руках, а на месте ее встречи великим князем Василием Дмитриевичем, митрополитом Киприаном и всем московским людом был впоследствии основан Сретенский монастырь (улица поныне называется Сретенкой). Тамерлан внезапно повернул свои войска из-под Ельца и «бежал, гонимый силою Пресвятой Девы». Через пятнадцать лет, как доказал Е. Е. Голубинский, икона была возвращена во Владимир, который в это время был отдан в правление литовскому князю Свидригайлу Ольгердовичу. После этого икону несколько раз переносили из Владимира в Москву и обратно, пока она окончательно не осталась в Успенском соборе Московского Кремля.

Чудодейственное заступничество иконы Богоматери сказалось в 1451 году, когда к Москве подошло войско ногайского царевича Мазовши. Митрополит Иона совершил крестный ход по стенам города, и на следующее утро врагов у стен первопрестольного града не оказалось. Они услышали необычайный шум, решили, что идет великий князь Василий Дмитриевич с огромным войском, и отступили.

В 1480 году икона Богоматери была в стане русских войск во время «великого стояния на Угре», закончившегося падением монголо-татарского ига. Скорее всего, именно после этого важнейшего события в русской истории Богородичная икона окончательно осталась в Московском Успенском соборе. Стихиры на праздник сретения Владимирской иконы в Москве 23 июля 1480 года позднее сочинил сам царь Иван Грозный. В 1521 году уход из-под Москвы войск Махмет-Гирея также приписывался заступничеству чудотворной иконы, что привело к установлению еще одного праздника в ее честь. С «Богоматерью Владимирской» народ шел крестным ходом в Новодевичий монастырь звать на царство Бориса Годунова. В 1613 году митрополит Арсений встречал с нею ополчение Минина и Пожарского, освободившее Кремль от польских оккупантов.

В общерусском кафедральном Успенском соборе в Московском кремле икона находилась вплоть до Октябрьской революции. «Владимирская Богоматерь» стояла в киоте справа от царских врат. В XV веке при митрополите Фотии икона была украшена золотым окладом, а при патриархе Никоне — покрыта золотой ризой, скрывшей всю икону, кроме личного письма. «Насколько примитивно и грубо производилось прикрепление оклада в позднейшее время, показывают кресты и обрывки надписей, выцарапанные на поверхности живописи и обнаруженные при последней реставрации на полях иконы. Эти знаки делались на определенных местах при снятии оклада для того, чтобы отдельные его пластинки не перепутать и прикрепить потом на прежнее место» (Анисимов А.И. Владимирская икона Божией Матери // Богоматерь Владимирская: Сборник материалов; Каталог выставки / Авт.-сост. Гусева Э., Лукашев А. и др. — М.; Авангард, 1995. С. 52.).

Позднее для иконы была изготовлена риза из чистого золота с драгоценными камнями, которая оценивалась в сумму около 200 000 золотых рублей. Перед «Владимирской Богоматерью» совершались важнейшие государственные акты: принятие присяги на верность Отечеству, избрание русских патриархов, молебны за успех военных походов.

В 1918 году икону изъяли из Успенского собора, а в 1926 году передали в Государственный исторический музей. В 1930 году Третьяковская галерея вытребовала икону к себе. Долгие годы она экспонировалась в залах древнерусского искусства, Сейчас она находится в церкви Никона в Столпах на территории галереи. Перед нею совершают молебны, а в великие престольные праздники образ переносят в Успенский собор Кремля для всеобщего поклонения. Празднество в честь Владимирской иконы Божией Матери совершается три раза в году: 21 мая, 23 июня и 26 августа по старому стилю.

В конце следует остановиться на церковном предании о происхождении Владимирской иконы Богоматери. По легенде она была написана еще при жизни Девы Марии евангелистом Лукой на доске из того стола, за которым трапезовало Святое Семейство. Это может служить ярким примером мифологемы в истории древнерусской культуры и позволяет на конкретном примере проследить осмысление образа и пути воспроизведения иконного изображения в Древней Руси.

Церковное сообщество хранит в своей коллективной памяти не столько фактологически достоверную информацию об иконном образе, сколько предание о нем. В письменных материалах это закреплено в «Степенной книге», где об иконе говорится: «Чудотворный об;раз пречистыя Богородицы, еже зватися обыче икона Владимирская, его же написа богогласный Лука». (Книга Степенная. Ч.2. — М., 1775. — С. 252—253. Предание вошло и в позднейшую литературу, связанную с церковью, например: Сахаров И. Исследования о русском иконописании. Кн. 2. — СПб., 1848. — С. 20; Древности Российского государства. Отд. 1. Святые иконы, кресты, утварь храмовая и облачения сана духовного. – М.. 1849. — С.V; Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1. — СПб.: Изд. П.П. Сойкина, Б.г. (Репринтное издание. — М., 1992). — С. 526—527; .Алексеев С.В. Энциклопедия православной иконы. Основы богословия священных изображений. — СПб.: Сатис, 2001. — С. 140—141; Еремина Т.С. Предания о русских иконах. – М.: Владос, 1994. — С. 42.).

По сие время в дни празднования Владимирской иконы Божией Матери по всем русским церквам священнослужители восклицают в первой песне канона, посвященного иконе «Владимирской Богоматери»: «Написав Твой всечестный образ, божественный Лука, богодухновенный списатель Христова Евангелия, изобразил Творца всех на руках Твоих». В первом икосе акафиста Пресвятой Богородице в честь чудотворной иконы поется: «Нас, земных, не оставила еси, яко некую лучу, ниспославши нам икону Твою, святым Лукою первописанную. О ней бо некогда изрекла еси: „С сим образом благодать Моя и сила да прибудут“» (Акафистник. Т.1. — М., 1993. — С. 49; Акафист Пресвятой Богородице в честь чудотворной иконы ее Владимирской //Акафисты Пресвятой Богородицы. — М.: Издательская группа Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского монастыря «Скит», 1991. — С. 49—50.).

С другой стороны, научно-исторические, искусствоведческие, реставрационные данные, анализ стиля иконы указывают, что она явно была создана в Константинополе в начале XII века византийским мастером (или мастерами). Чтобы как-то сблизить эти противоположные позиции, Леонид Успенский, чья книга о богословии иконописи стала общепризнанной и для людей Церкви, и для исследователей, предложил хитроумный ход: «Иконы приписываются Евангелисту не в том смысле, что они написаны его рукой, ни одна из написанных им самим икон до нас не дошла. Авторство святого евангелиста Луки здесь нужно понимать в том смысле, что иконы эти являются списками (вернее, списками со списков) с икон, писанных когда-то евангелистом. Апостольское Предание следует понимать здесь так же, как в отношении апостольских правил или апостольской литургии. Они восходят к апостолам не потому, что сами апостолы их написали, а потому, что носят апостольский характер и облечены апостольским авторитетом. Так же обстоит дело и в отношении икон Богоматери, написанных евангелистом Лукой» (Успенский Л.А. Богословие иконы православной церкви. — Париж: Изд-во Западноевропейского экзархата Московской Патриархии, 1989. С. 29.).

Вместе с тем для современных ортодоксально-церковных исследователей обсуждаемой проблемы просто не существует: «Вопрос же "а является ли именно эта икона тем подлинником, который принадлежит кисти святого евангелиста?" — вопрос для верующего человека неистинный и праздный, — пишет Михаил Дунаев, — ибо и оригинал, и все списки с него едины по пребывающей на них и действующей через них святой Благодати» (Дунаев М.М. Своеобразие русской религиозной живописи. Очерки русской культуры XII—XX вв. — М., Филология, 1997. С. 14.).

С «Владимирской Богоматери» еще в начальный период были сделаны многочисленные списки, и до нас дошли сотни повторений более поздних времен. Ей посвящено множество научных исследований и церковных сочинений.

«Владимирская Богоматерь» оказала большое влияние на становление отечественной иконописи и органически вошла не только в церковную и политическую жизнь средневековой Руси, но и в историю древнерусской культуры.