Природа России
Пруд Перекошка на Слобожанщине
Приро́да — материальный мир Вселенной, в сущности — основной объект изучения науки. В быту слово «природа» часто употребляется в значении естественная среда обитания (всё, что не создано человеком).
Природа и былое
Во многих чертах ландшафта — в недрах, рельефе, почвах, живой природе — запечатлены свидетельства былых этапов его развития. Без знания прошлого не все можно понять и в современном лике Земли и страны.
Несметные следы былого несут в себе недра — гигантское и надежное хранилище свидетельств о давно исчезнувших ландшафтах, летопись миллионов и миллиардов лет развития земной коры. Без истории недр не постигнешь и древнюю географию — палеогеографию страны.
И положение древних щитов, и то, что Урал простирается вдоль меридиана, а Тянь-Шань — широтно, — все это было «задано» уже в докембрии. А новейшие перемещения структур разного возраста в свою очередь задали высоту многим равнинам и плоскогорьям, построили в главных чертах современный горный рельеф, изолировали часть суши от влажных ветров, предопределили высотную и барьерную зональность.
На многое влиял менявшийся с веками климат. Еще 20—30 миллионов лет назад на юге страны он напоминал тропический — об этом рассказывают отпечатки и окаменевшие остатки тогдашних растений. Крупные участки будущей территории страны заливались морями и выстилались наслоениями их осадков. Раннекайнозойское море покрывало будущую Западно-Сибирскую равнину и через Тургайский пролив соединялось с морем, занимавшим равнины Турана. На юго-западе сотни миллионов лет плескался средиземный океан — его условились называть Тетис. В палеозое и мезозое он постепенно сокращался, а в палеогене начал распадаться на отдельные водоемы, наследниками которых стали современные моря — Черное с Азовским, Каспий, Арал.
Слои, отложенные в морях, либо залегают прямо на поверхности, либо «просвечивают» через тонкий и прерывистый чехол более молодых отложений, которые образовались уже на суше. На многое в природе влияет химический состав морских напластований. Почему так причудлив рельеф с карстовыми промоинами, почему своеобразны карбонатные почвы, а с ними и наборы растений, такие почвы предпочитающих? Причина всему этому — известняки, которые возникли из ракушечных, то есть известковистых, илов в морях, некогда заливавших нынешнюю сушу. А засоленность многих почв, рек и озер вызвана повышенной соленосностью грунтов. Ее первопричина — отложение соли в лагунах морей, когда-то тут усыхавших.
От морских осадков ведут родословную многие полезные ископаемые: те же соли, строительный камень —- известняк, песчаник; сырьем для получения цемента служит мергель. Некоторые представители сегодняшней фауны — наследники до-четвертичных морей.
При новейших наступаниях многих морей севера, юго-запада и Балтики по их прибрежьям были отложены пески и глины, выстлавшие поверхность первично-морских равнин, особенно обширных вокруг Каспия.
С поднятием суши моря сокращались. Рост хребтов в высоту приводил и в прошлом к изоляции части территорий от влажных ветров. Поэтому в периоды, следовавшие за эрами самых интенсивных горообразований, — в девоне, перми и триасе — не только наращивалась суша, но и расширялись пустыни. Альпийская складчатость в кайнозое и сопутствовавшие ей новейшие поднятия существенно увеличили размеры всей Евразии, заставили отступить многие моря и создали современный силуэт континента.
Недра сохранили память и о континентальных условиях — они в течение многих миллионов лет господствовали на обширных пространствах, становившихся или остававшихся древней сушей. Здесь шло выветривание, размывание, выдувание, рельеф расчленялся и выравнивался. Уцелевшие участки выровненных поверхностей до сих пор удивляют нас равнинностью многих, даже высоко поднятых, территорий. Современная природа унаследовала от этих эпох плащи континентальных осадочных пород — пустынных песков, речных и озерных наносов; на уцелевших выровненных поверхностях сохранились древние коры выветривания. Пески древних пустынь слежались в крас-ноцветные песчаники — их кирпичный цвет виден в обрывах девонских пород Прибалтики, пермских пород на берегах Северной Двины.
С ростом суши в живой природе усилилось формирование сухолюбивых флор и фаун. Очагом их формирования была Центральная Азия, откуда они серией волн распространялись на смежные земли.
Огромное воздействие на ландшафт оказали древние оледенения. Они преобразили рельеф многих гор и равнин страны, перестроили речной сток, обеднили живую природу. В районах, оледенения не испытавших, в это же время перемежались дождливые и сухие периоды, а значит, как бы пульсировала вся природа — в ней чередовались этапы расцветов и увяданий. Многие виды животных и растений и целые их группировки напоминают об этих событиях либо своим существованием, либо, напротив, исчезновением. В убежищах, укрытых от дыхания холодов, сохранялись островки более богатого доледникового органического мира.
Как происходила перестройка природы в ходе оледенений? Лед наползал не сразу. Сначала при похолодании климата так нарастали размеры наметаемых ветром сугробов, что они уже не успевали таять за суровое и короткое лето. Залеживаясь годами, снег перекристаллизовывался, возникали неподвижные шапки льда. Наползание льда с севера и продолжавшееся похолодание сращивали "авангардные" острова льда с основной массой материкового ледника, и вся эта масса перемещалась дальше как единое целое.
Через одни возвышенности, например через Валдайскую, ледник перетекал; перед другими бессильно останавливался. Его толщина оказалась недостаточной, чтобы перекрыть центр и юг Среднерусской возвышенности. Подвижные языки устремлялись поочередно только по понижениям вдоль теперешних Дона и Днепра. На их будущем междуречье залегали отдельные шапки мертвого льда, так и не приобщившиеся к великому ледниковому покрову. Валуны сюда не приносило. Когда эти пятна льда стаяли, на их месте осела вытаявшая из них муть — так формировались : покровные суглинки.
Наступал ледник — отступали леса, а перед фронтом льдов возникали своеобразные «тундро-степные» растительные группировки, приспособленные к суровому приледниковому климату и мерзлым грунтам. Южнее расстилались древние лесостепи — предшественники степей. А совсем на юге, с продолжавших расти высей Кавказа, Тянь-Шаня, Алтая, также испытывавших более мощное, чем теперь, оледенение, навстречу холоду севера ползли горные ледники, и перед ними отступали к предгорным равнинам горные тундры, луга веса. В широкой полосе между беженцами «северянами и «горцами» происходил обмен видами. Вот откуда ведет начало удивительная общность во флоре и фауне сегодняшних приполярных областей и высокогорий юга.
После ухода равнинных и горных ледников многие переселенцы не вернулись на исходные позиции на север, а частично и «перепутали» первоначальные адреса. Так, куропаточья трава тундр нашла себе вполне приемлемые условия на лугово-скальном этаже южных гор.
С потеплением климата ледники отступали тоже не сплошным фронтом: край покрова распадался на островные поля мертвого льда, на этот раз остаточные, арьергардные, обреченные пассивно дотаивать. Перед краем исчезавшего ледника широко разливались талые воды. Их наносы — пески, супеси, а под более застойными водами — суглинки и глины перекрыли чехол ледниковых отложений. Поэтому теперь даже в областях, оледеневавших недавно, такие песчано-глинистые равнины намного обширнее, чем сложенные валунами и глинами, вытаявшими из ледника.
Несет современная природа печать и тех суровых условий, которые возникали у края льдов. Тут накапливались мелкоземистые грунты — водно-ледниковые и навеянные ветром в виде пыли, из которых позднее сформировались лёссы и лёссовидные суглинки. Впрочем, облёссованию впоследствии подверглись и другие наносы — покровы речных и озерных глин и суглинков.
За отступавшими ледниками перешла в наступление растительность. Смещалась к северу тундра, за ней спешили леса. В горах холодостойкие растения уживались в освобожденных ото льда высокогорьях, образуя горные тундры, криво-лесье, горные луга и леса.
Оледенение возникало не раз и распространялось несколькими поочередными волнами. До сих пор идут споры, полностью ли оно прекращалось в периоды между расширениями ледяного панциря или в эти промежутки времени щит только сокращался, не исчезая совсем, а затем вновь надвигался на более южные земли. Сторонники однократного оледенения говорят, что ледниковый период не кончился и сегодня — могучие щиты материкового льда покрывают Антарктиду и Гренландию. Конечно, если эти льды растают, люди, заселившие освобожденную землю, сочтут н£шу эпоху лишь поздней фазой ледникового периода! Но все же большинство природоведов не считает наше время ледниковым. Прошлые периоды исчезновения ледников или перемещения их края особенно далеко к северу условились называть межледниковыми эпохами, а периоды, когда ледниковый покров существовал длительно на больших площадях, — самостоятельными оледенениями. Если край ледника отодвигался недалеко и ненадолго, после чего наступал снова, говорят об отдельных стадиях оледенения и перерывы между ними именуют межстадиальными.
Внутри толщ моренных глин и валунов встречаются прослои, в которых уцелели остатки теплолюбивых растений и их пыльца. Они позволили утверждать, что на Русской равнине за четвертичное время ледники наступали не менее четырех раз.
Ручей в Архангельской области
Раннее оледенение — окское (700—600 тысяч лет назад) доходило до верховьев современной Оки и, видимо, уже давало язык в сторону Дона; следующее, при этом максимальное по размерам, — днепровское (325—300 тысяч лет назад) создало днепровский язык ледника (его одновременность с выдвиганием донского языка сейчас поставлена под сомнение); предпоследнее — московское (250—225 тысяч лет назад), иногда принимаемое лишь за стадию днепровского, достигало краем Подмосковья; последнее оледенение — валдайское началось около 100 тысяч лет назад, а покинуло территорию нашей страны лишь в 7-м тысячелетии до нашей эры.
Следы трех или четырех оледенений заметны и в Западной Сибири. Полной уверенности в том, что они совпадали по срокам с европейскими, нет; вероятнее их некоторая разновременность. Поэтому и ледниковые эпохи удостоились тут самостоятельных сибирских «титулов». От древних к недавним шли ярское, самаровское, тазовское (стадия самаровского) и зырянское оледенения.
Сплошной материковый лед существовал только на северо-западе Русской равнины. Намного меньший по площади и мощности ледниковый покров появлялся в бассейне Печоры и на севере Западной Сибири, но здесь часть валунов разносилась не ледником, а на плавучих льдах по морям, заливавшим в это время северную окраину суши. В Средней и Восточной Сибири возникали островные очаги горных ледников. Для того чтобы накопить мощные наземные ледяные щиты, влаги там не хватало, и более сплошное оледенение было лишь подземным — разрасталась мерзлота, расширялись массивы внутригрунтовых льдов.
Одновременно ли оледеневали равнины русского Севера и горы Юга? Уверенности в этом нет. Да и для самих гор не доказаны ни число оледенений, ни их длительность. Это и естественно помимо планетарных похолоданий, под влиянием которых ледники завоевывали равнины, у горных оледенений были и свои импульсы: гребни хребтов возносились на этажи вечных снегов поднятиями самих гор.
Климат не раз изменялся совсем недавно — становился то влажнее, то суше, теплел или холодал. В середине 3-го тысячелетия до нашей эры снижались уровни Ладожского и Онежского озер Значит, тогда возрастала сухость. О большей увлажненности во вторую половину следующего тысячелетия говорят следы более высокого уровня Ладоги. После еще одного периода усиливавшейся сухости увлажнение в середине 1-го тысячелетия до нашей эры так повысилось, что начали удлиняться ледники на Кавказе (ученые выделили особую, «историческую», стадию оледенения).. Но тысячу лет спустя горные ледники сокращались и местами даже исчезали («архызский перерыв» на Кавказе в V—X веках нашей эры). Тогда же особенно сильно понижался уровень Каспия.
Климатические смены отражались на всем облике ландшафта. Пустыни с нарастанием сухости наступали на север, а с увлажнением уходили на юг, уступая место цветущим степям и даже лесостепи. Значит, менялись и условия жизни людей, прежде всего кочевников-скотоводов. Не раз их миграции помимо причин социально-политических стимулировались неблагоприятными поворотами климата. В XIII веке так сильно повысился уровень Каспия, что была затоплена древняя Хазария в низовьях Волги; удлинились кавказские ледники. Особенной интенсивности их рост достиг в позапрошлом и прошлом столетиях. А в XX веке ледники вновь сокращаются, Арктика теплеет, уровень Каспия то падает, то вновь поднимается.
Четвертичный период недаром все чаще именуют антропогеновым — именно в это время, включая и периоды оледенений, прогрессивно эволюционировало появившееся в конце неогена человечество. Многочисленные следы стоянок первобытных людей с их костными остатками и памятниками материальной культуры обнаружены в самых различных частях нашей страны, особенно на юге, а теперь вплоть до Чукотки; есть свидетельства обитания древнего человека и у самого края отступавшего материкового льда.
Природа и люди
Взглянем и на то, что в природе содеял человек.
Природа — наше жилище, мать и кормилица, помощница и вдохновительница, добрый друг и союзник, арена труда и отдыха. Она сокровищница богатств, поставщик всего сырья и энергии, а значит, одна из основ экономики, она сама работает как продуктивнейшая отрасль хозяйства. Природные ресурсы страны и по количеству и по разнообразию, если их разумно использовать, вполне достаточны для того, чтобы удовлетворять возрастающие потребности социалистического общества.
Связи людей с природой сложны, тут важно учитывать не только наши на нее воздействия. Огромен и объем влияний природы на человечество. Всем известно, что критические агроклиматические пределы ограничивают продвижение южных культур в умеренные широты. В Сибири вымерзают сады — садоводы выводят стелющиеся формы деревьев. Земледелие в тундре возможно только парниковое, редко где рентабельное. На ягельных пастбищах тундр не разведешь коров и лошадей, а северным оленям тут благодать... Сезонные и суточные ритмы природных процессов ощущаются в потреблении энергии, в работе транспорта, в сельском хозяйстве, в расходах на отопление. При выборе типов построек и приемов строительства не избежишь учета климатических, сейсмических, мерзлотных и тому подобных природных сложностей.
Природа — великий оздоровитель. Целительны чистый воздух, солнечный свет, свежая зелень. Даже красота пейзажа способна радовать и успокаивать — недаром живописность курортов Крыма, Кавказа, Карпат, Тянь-Шаня ценится врачами как средство ландшафтотерапии. Природа обогащает души знаниями, приносит эстетическое наслаждение. Красота природы — великое национальное достояние и могучее воспитательное средство. Она помогает людям прочнее помнить и глубже любить зримые образы Родины, а значит, и воспитывать патриотизм.
Не все влияния природы радостны и благодатны. На самочувствие, работоспособность, быт, одежду, характер отдыха людей влияют и полярная ночь, и летний зной, нам не безразличны ни лютые морозы, ни избыток влаги, ни безводье. Сколько с этим связано ограничений, как изобретательно мы вынуждены приспосабливаться к неприятным воздействиям природы, как много тратим на это ухищрений и средств! Еще ощутимее она заставляет с собой считаться, оказываясь виновницей бедствий— наводнений, ураганов, землетрясений.
Да, временами природа бывает суровым противником— тогда приходится ее угрозы предотвращать, а натиски преодолевать. Но куда важнее бороться не с природой, а за природу, за поддержание достоинств среды, за сохранение ее продуктивности и прочих благотворных влияний на хозяйство, отдых и здоровье людей. Отсутствие частной собственности на природные ресурсы в условиях нашего планового хозяйства делает возможным и целенаправленное улучшение природных условий, если они недостаточно благоприятны и продуктивны.
.jpg)
Утро в лесу
На большей части страны природа затронута деятельностью человека или вовсе преобразована в культурный ландшафт. Она так насыщена следами людей и продуктами их труда, что сама среда, окружающая человека, давно перестала быть чисто природной и включила в себя среду техногенную и социальную.
Встречные воздействия общества на природу, объединяемые понятием «природопользование», устремляются по трем руслам: мы используем природные условия и богатства, охраняем их и преобразуем. По отношению к расходуемым ресурсам и к прочим природным условиям (ресурсам среды) каждое из этих воздействий проявляется по-разному.
Чтобы разумно использовать природные условия, мы стремимся наилучшим образом приспособить к ним ведение хозяйства — выбираем наивыгоднейшие ассортименты культур и пород скота, выводим морозоустойчивые или засухоустойчивые сорта растений, а выгодные особенности среды стараемся использовать с наибольшей полнотой, разносторонностью и экономичностью. Но благоприятные условия надо еще и охранять — поддерживать те из них, которые полезны для хозяйства, отдыха и здоровья.
Обязанность охранять природу закреплена в нашей стране Конституцией. Эта охрана осуществляется в научно-просветительных, культурно-эстетических, историко-мемориальных и оздоровительных интересах современников и последующих поколений. Как же некомпетентны, а то и просто невежественны были люди, призывавшие «покорить» природу и переделать ее так, будто в ней и не было ничего хорошего! Покоряют врага, а не друга! Затянулось и близоруко-иждивенческое и конъюнктурное отношение многих экономистов к природе только как к якобы неиссякаемому источнику благ. А ведь забота об окружающей среде была неотъемлемой частью политики Советской страны даже на заре ее существования. Первые декреты о природе были изданы еще в годы гражданской войны и разрухи. Их принципы легли в основу широкоразветвленного природоохранного законодательства, как республиканского, так и отраслевого, ведомственного, заключенного во многих томах служебных инструкций и правил — лесоохранных, водоохранных, почвозащитных, охотничьих, санитарных...
С 60-х годов во всех союзных республиках начали действовать законы об охране природы. В масштабе страны природоохранное право закреплено Основами законодательства Союза ССР и союзных республик по таким видам ресурсов, как леса, земли, воды, недра, а также по поддержанию санитарных условий и законами «Об охране воздуха» и «Об охране и использовании животного мира».
Важнейшая форма сбережения «консервирумой» природы — заповедники, участки земли и воды, навечно изъятые из хозяйственного использования прежде всего в интересах науки. Они драгоценны как природные лаборатории, эталоны типичных и достопримечательных ландшафтов различных зон и природных областей. Тут мы охраняем весь природный комплекс: запрещены охота и рыбная ловля, рубки и покосы, пастьба и вспашка, добыча ископаемых и строительство. Пройдут века, преобразится лик природы, над естественным возобладает культурный ландшафт, а в заповедниках потомки увидят, какой же облик имела нераспаханная степь или девственная тайга. Ведь уже и теперь исследовать ход процессов, свойственных нетронутой природе, можно только в заповедниках — самые представительные из них объявлены биосферными. В нашей стране заповедано 145 тысяч квадратных километров территорий, на которых к концу 1984 года действовало 148 заповедников и 7 заповедно-охотничьих хозяйств.
В заказниках охраняются лишь отдельные стороны природы — только лес или только промысловые звери, иногда даже какой-либо вид растений или животных — лотос, бобр. Ширится фронт охраны малых примечательных территорий — памятников природы — небольших охраняемых урочищ и одиночных объектов, таких, как пещеры, вековые деревья. Природные угодья свято охраняются в военно-исторических, историко-революционных, литературных и других подобных мемориалах, среди которых назовем природу Горок Ленинских, пушкинского Михайловского, Бородинского и Куликова полей, рубежи битв последних войн, партизанские леса. Назрела организация природных национальных парков, где строгость охраны природы допускает в отличие от заповедников использование их регулируемым потоком туристов. Очень нужны парки Байкальский, Горно-Черноморский, Селигеро-Валдайский, да и многие другие. О трех национальных парках уже есть правительственные постановления.
Выше говорилось о использовании природных условий. Еще один вид активного воздействия на природу — использование ее ресурсов. Некоторые из них в обозримом будущем неисчерпаемы — таковы воздух, воды морей, энергия приливов и отливов, солнечное и внутриземное тепло. Остальные ресурсы исчерпаемы, но одни из них расходуются безвозвратно, невосполнимо, другие способны возобновляться в самом процессе расходования.
Практически невосполнимы полезные ископаемые. И на Урале, и в Средней Азии известны полностью выработанные и поэтому заброшенные рудники и копи. На восстановление запасов угля, нефти, руд нужны не только миллионы лет геологической истории, но и былые природные условия, а они в большинстве случаев изменились, и притом безвозвратно.
Для того чтобы разумно использовать неисчерпаемые ресурсы, нужна лишь совершенная технология с минимальными эксплуатационными расходами и наибольшими коэффициентами полезного действия. При добыче невосполнимых ресурсов — полезных ископаемых— важно их использовать экономично, комплексно и разносторонне, полностью перерабатывать отходы, не допускать утечки ценных примесей в промышленные выбросы — дымы, стоки, хвостохранил ища, отвалы. В правилах охраны наших недр предусмотрена обязательность разумной и исчерпывающей отработки месторождений; недопустимо хищническое «снятие сливок», то есть добыча руд или горючих ископаемых только из наиболее богатых и легкодоступных пластов, — ведь это приводит к забрасыванию невыработанных и разубоженных месторождений, удорожает их последующую разработку.
Добывать восполнимые ресурсы тоже нужно комплексно и экономично. Но одного этого недостаточно. Необходимо поддерживать их продуктивность, способность восстанавливаться, охранять их не от использования, а для использования, для вовлечения в ресурсооборот.
Природа Удмуртии
Это касается живой природы, почв и вод. Такие ресурсы можно считать восполнимыми только при условии, что не подорваны их восстановительные силы.
Мы наступаем на природу во всеоружии технических средств конца XX столетия — рыбу ловят флотилии сейнеров, разведывать ее скопления помогают авиация и гидроакустический зондаж; мы рубим и корчуем леса, пользуясь дивизиями тракторов и бульдозеров, кусторезов и корчевателей, применяем воздушно-трелевочные установки. А природа восполняет приносимый ей урон совсем по старинке, самыми ветхозаветными биологическими способами. Вот и создается угроза подрыва ее восстановительных сил, перелова рыбы, переруба лесов, перевыпаса на пастбищах и тому подобных фактов перепромысла, грозящих превратить восполнимые ресурсы в невосполнимые.
Известно немало примеров, когда вследствие неправильной эксплуатации было допущено частичное оскудение природных богатств. Напомним о резком снижении рыбных запасов в Волго-Каспийском и Азовском бассейнах, о развевании почв на некоторых участках освоенной целины, о случаях растраты вековых запасов подземных вод через напрасно бьющие фонтаны забытых артезианских скважин. Опасно, коща изменения заходят так далеко, что оказываются необратимыми. Нередко вредит отсутствие эколого-экономиче-ского анализа проектов природопользования. Экономическая выгода может оказаться однобокой, принося оскудение среде, чего не было бы при должном экологическом подходе или грамотной географической экспертизе соответствующих проектов.
Вредит природе односторонне ведомственный подход к ее эксплуатации. Изъяны в технологии многих производств приводят к загрязнению рек выбросами с предприятий. Это пагубно влияет на поголовье рыбы, существующее в данный момент, и подрывает воспроизводство на десятилетия вперед. Рыбному хозяйству вредят перекрытия путей на нерестилища плотинами и технические попуски вод, создающие неурочный паводок на нижних бьефах. Такие паводки смывают ранее отложенную на мелководьях икру. А в зимние месяцы подобные попуски приводят к осадке льда на вышележащих водохранилищах — ложась на мелководья, лед давит зимующую рыбу. Напротив, при внезапном сокращении попуска на нижних бьефах наступает необычное понижение уровня, и икра гибнет на обсыхающих отмелях.
Это лишь немногие примеры сложных и неисчислимых связей, существующих между различными сторонами природы и способами ее использования. Такие связи необходимо учитывать, чтобы не наносить ущерба одним ресурсам при использовании других. Предусмотреть эту взаимосвязь, видя природу как целое, — прямая обязанность планирующих инстанций, диктуемая природоохранными законами. Обеспечивать воспроизводство ресурсов, а значит, и неиссякаемую щедрость природы нужно уже на стадии планирования. Такие требования нашли отражение в решениях партийных съездов и были предметом развернутых партийно-правительственных постановлений. Задания по природоохранным мероприятиям и их финансирование заняли место в специальных разделах пятилетних и годовых планов развития народного хозяйства.
Наши заботы о природе не ограничиваются охраной ресурсов и поддержанием естественных процессов, благоприятствующих хозяйству. Мы не только стимулируем нужное нам их течение, но и вмешиваемся в них, чтобы природа становилась еще лучше и богаче. Этому служит множество искусственных мелиоративных воздействий. Таковы насаждение лесов, акклиматизация новых видов растений и животных, удобрение почв, орошение засушливых земель, в необходимых случаях — межбассейновые переброски речных вод. Охрана природных условий тесно связана с более общей проблемой их обогащения, повышения продуктивности, а в совокупности это и составляет преобразование природы.
Конечно, человек не раз производил в природе и объективно вредные преобразования. Их результатами оказывались невосполнимо сведенные леса, разнузданная эрозия почв, засоленные неумелым орошением земли, отравленные и обмелевшие реки, нацело истребленные виды животных— тарпаны и туры (дикие быки) на Русской равнине, морские коровы у Командорских островов. Упомянем здесь же изуродованные, «лунные», ландшафты выработанных карьеров и просадки грунта над покинутыми шахтами...
Говоря дальше о преобразовании природы, условимся понимать под этим словом только улучшающие, целенаправленные ее изменения, переделку на благо людям и самой природе, обогащение ее ресурсов, увеличение продуктивности ландшафта и подавление вредных процессов.
Наша страна накопила уже большой опыт активных воздействий на природу. На этом пути многого удалось достигнуть, особенно в преобразованиях речной сети, в лесонасаждениях, в орошении засушливых и осушении избыточно влажных территорий. Гигантские работы по регулированию стока осуществлены на Волге, Днепре, Ангаре, Енисее, Иртыше и многих других реках. На Русской равнине были сооружены большие судоходные каналы, в Средней Азии проложены тысячи километров оросительных магистралей и арыков.
Реконструкция речных систем дает неоднозначный эффект. Конечно, она помогает получить огромные количества дешевой электроэнергии, углубляет водные пути, регулирует сток рек, улучшает водоснабжение городов, полей, пастбищ. Но есть и негативные влияния — о них уже упоминалось, когда шла речь о водохранилищах, плотинах, неурочных технологических попусках и затоплении земель.
Важное обстоятельство, которое вынуждает нас преобразовывать гидросеть, — неравномерность пространственного распределения водных ресурсов и связанные с этим «ножницы» между потребностью в них и наличием их во многих районах страны.
Три четверти населения Советского Союза проживает на его западе— на Русской равнине, Урале и Кавказе. Здесь же сосредоточены и наиболее развитые промышленные районы. А большая доля энергетических, водных и лесных ресурсов находится к востоку от Урала. Преодолевать эту неравномерность можно различными путями. Естественна, например, тенденция ко все большему перемещению лесозаготовок из малолесных районов запада в многолесные территории севера и востока. Обычен и встречный процесс — перераспределение уже добытых ресурсов: высоковольтные передачи электричества, транспортировка нефти и газа по трубопроводам; возможна, наконец, межбассейновая переброска воды. Она успешно осуществлена, например, на канале, подающем воду из Иртыша к Караганде и другим маловодным районам Внутреннего Казахстана с их мощной водоемкой промышленностью.
Проблема переброски воды только внешне кажется гидротехнической. На деле она выходит за пределы чисто водной, ибо затрагивает множество сторон природы как в районе «рек-доноров», так и в сфере влияния «рек-потребителей» и должна решаться как проблема общеландшафтная и социально-экономическая всесторонне и комплексно.
Ученые уже не раз обращали внимание на районы, где вода имеется в избытке, и создавали проекты ее переброски туда, где ее не хватает. Инженер Я. Демченко еще в 1871 году выдвинул, а в 1900-м развил идею переброски сибирских вод в Среднюю Азию через Тургайские Ворота— как раз там, где в палеогене существовал Тургайский морской пролив. Ему казалось, что можно затопить для этого болота Западно-Сибирской равнины на площади до 300 тысяч квадратных километров! Из огромного водохранилища вода самотеком могла бы пойти на юг!
Конечно, до середины нашего столетия никто и не подозревал о нефтегазоносности недр «бесплодной» равнины. Но и не только это позволяет оценивать первые наметки переброски как неудачные. Одно накопление подобного водохранилища заняло бы несколько десятилетий. Создание лишнего очага водного холода ухудшило бы летнюю климатическую обстановку в Сибири (Америка совсем не в восторге от своего «холодильника» — Гудзонова залива, зачем же нам создавать такой же «мешок со льдом» искусственно!). Подтопление рек и грунтовых вод привело бы к еще большему заболачиванию тайги и тундры. Арктические моря лишились бы подогрева речными водами. Подчеркнем порочность исходного тезиса: вода и на севере, оказывается, нужна, а с ее избытками резоннее бороться не замедляя, а, напротив, убыстряя сток.
Была идея забирать воду и в верхних течениях сибирских рек, при выходе их из гор на равнины, — тогда в Казахстан пошла бы вода даже из Оби с Енисеем. Канал Иртыш — Караганда стал по сути первым осуществленным звеном этой «Южсибреки».
Проекты затопления части земель Западной Сибири возрождались в ходе проектирования нижней ступени Обского каскада гидростанций; пока открытие нефти и газа не помогло отказаться от этого предложения.
Однако проблема переброски сибирских вод в Среднюю Азию не только не снята, но остается актуальной и сегодня. Гидротрасса «Сибарала» позволит перебросить на юг почти три десятка кубокилометров сибирской воды, прежде всего для дальнейшего расширения посевов хлопчатника. Возможно, что часть трассы окажется и судоходной.
На пути решения проблемы еще много вопросов экологических и экономических. Каковы последствия неизбежной перестройки ландшафта
на севере? А высокая стоимость, техническая сложность и многолетняя длительность прокладки исполинского канала? Тем важнее строго беречь воду внутри самой Средней Азии, не проливать ее в щели устаревших ирригационных устройств, не терять на фильтрацию.
Заманчива и возможность объединить реки Сибири между собой и с реками Русской равнины. Бассейны Камы и Оби легче всего породнить у Свердловска, где Чусовая с Исетью разграничены совсем низким водоразделом. Старой связи Оби с Енисеем поможет восстановление канала Кеть — Кас. Труднее повязать бассейны Енисея и Лены.
Впрочем, все эти каналы и связи легко рисовать на карте, но учету и обсчету подлежит весь объем последствий каждого преобразования (канала, плотины) в отдельности и всех вместе. Не так уж дешев, например, речной транспорт в Сибири при краткости сроков навигации. Большие расходы по прокладке каналов могут тут и не оправдаться.
Поучительный пример частично уже осуществленного комплексного преобразования природы— решение Вол го-Каспийской проблемы. Волга — поитель Каспия. Более 250 кубокилометров в год— это 4/5 всей воды, приносимой в него реками. В 20-е годы река давала до 280 кубов. Но происшедшие к 30-м годам, видимо по планетарным причинам, потепление и иссушение климата во всем волжском бассейне привели к такому сокращению этого стока, что уровень Каспия понизился более чем на 2 метра, а это принесло заметный ущерб и хозяйству.
Реконструкция Волги еще сильнее нарушила баланс. Появились новые поверхности испарения— зеркала водохранилищ. Безвозвратное заимствование воды на нужды промышленности, на орошение и обводнение земель сухого Заволжья также усиливает недодачу ее Каспию. Дальнейшее снижение уровня даже до отметки минус 30 метров привело бы к новому крупному ущербу для экономики. Потребуется усилить землечерпательные работы, предотвращающие закупорку устья Волги и обмеление портов. Под угрозой окажется драгоценное поголовье волжских осетровых, нагуливающихся на мелководном севере Каспия, а с ним и важнейшая отрасль вол го-каспийского рыбного промысла. Не нужны стране и новые бесплодные солончаки, которые обнажатся на обсохшем дне и будут питать соляные бури, отравляющие поля.
Утро в лесу
Спасение Каспия стало государственной задачей, решать которую нужно и тут с учетом всего комплекса проблем — интересов энергетики, судоходства, лесосплава, рыболовства во всем бассейне Волги.
Океанологи рассматривают разные варианты уровня, на котором выгоднее удержать будущее зеркало моря. Одни считают оптимальной отметку минус 28,5 метра, другие склонны стабилизировать современную — минус 28.
Но откуда взять воду для «доливания» Каспия? Из Сибири? Но если даже ее когда-нибудь и перебросят, было бы абсурдно выливать в море воду, добытую очень дорогой ценой, — ее отдадут на полив. Не пополнять ли Каспий азово-черномор-скими водами, восстановив подобие древнего Кумо-Манычского пролива? Но это нарушит равновесия, сложившиеся в Черном и Азовском морях: Азовское осолонится до черноморской солености, в Черное усилится подток еще более соленых вод через проливы Мраморного моря из Средиземного. А что произойдет с вертикальной циркуляцией черноморских вод? Вряд ли следует повышать подвижность зловонных сероводородных пучин! Да и осолонецие вод самого Каспия гибельно для обитающих в нем организмов.
Одно время был популярен замысел Б. А. Аполлова— изолировать мелководный север Каспия транскаспийской дамбой! Она могла бы подпрудить Северо-Каспийское водохранилище, подняв его уровень до минус 26 метров, чтобы море вернулось в свои прежние, ныне обсохшие заливы Мертвый Култук, Кайдак и Комсомолец и затопило оголившиеся солончаки. Для рыб это рай, но нельзя же обрекать остальной, более приглубый Каспий на дальнейшее усыха-ние!
В результате прекращения оттока из Каспия в Кара-Богаз-Гол (существовавший здесь сточный пролив закупорили плотиной) экономится до 7—10 кубокилометров воды. А Каспий просит их десятки! Вот почему так соблазнительны проекты переброски в Волгу воды с нашего Европейского Севера.
Сначала намечали безвозвратно «занять» воду у Печоры. Для этого предлагали так затопить Припечорье, чтобы более 40 кубокилометров воды самотеком переливалось в бассейн Камы, а по пути ало много добавочной энергии и на уже существующих ступенях Волжско-Камского каскада. Но пришлось, как и в Западной Сибири, отступить перед интересами нефтяников — нельзя же затоплять нефтегазоносные земли! А если сокращать площадь затопления, самотеком воду не перельешь. Можно подкачивать ее насосами — вода
теперь дороже энергии. Но еще дороже и нужнее она предприятиям молодого Тимано-Печорского территориально-производственного комплекса — он уступит Волге не более 10 кубокилометров в год, да и это будет не безболезненно для природы Припечорья.
Тогда возник «западный вариант» — призвать на помощь реки соседних бассейнов: северодвинские Вычегду и Сухону, Онегу с озерами Лача и Воже и даже Онежское озеро (с перекачкой его вод по уже готовой трассе Вол го-Бал та).
Проблема северо-южной переброски воды в бассейн Волги крайне сложна. При ее решении приходится учитывать множество аспектов: возможности значительных экологических перемен на севере и юге, интересы водоснабжения промышленности и сельского хозяйства, недопущение существенного ущерба природе и экономике донорских территорий — поддержание судоходных и сплавных возможностей рек, предотвращение потерь лесов, пахотных и луговых угодий, нарушений режима стока в системе Онежское озеро — Свирь — Нева, а значит, и угроз благополучию Ленинграда и других высочайших культурно-исторических ценностей — Каргополя, Великого Устюга, Соловецкого архипелага...
Учтем к тому же, что у природы свои ритмы, у рек свой календарь межени и половодий. В маловодные годы у северных рек нечего взять — у них остается только большая весенняя вода. Словом, без заметного ущерба для природы и хозяйства Севера можно использовать лишь малую долю стока его рек. Поэтому так актуальна и неотложна перестройка водопотребления во всех питающих Каспий речных бассейнах, прежде всего в волжском.
На территории нашей страны еще много мест, где было бы желательно улучшить природные условия, но какая же при этом нужна осторожность и предусмотрительность! Проекты могут поражать остроумием замыслов и инженерной изобретательностью. Многих увлекла, например, возможность перекрытия Берингова пролива и межокеанской перекачки вод ради усиления их подтока из теплой Северной Атлантики в Арктику. Оставим в стороне международно-правовую и технико-экономическую сложность этой проблемы и даже спорность океанологического прогноза. Отметим только неубедительность конечной цели: нужно ли отеплять Арктику?
Конечно, она поставщик холода. Так не заставить ли ее приносить южным широтам не похолодания, а потепления? С той же целью предлагалось зачернить поверхность арктических льдов, снизить их отражательную способность: почерневший ледяной панцирь должен растаять за счет обычного солнечного освещения.
Но Арктика к тому же и важнейший регулятор климатических равновесий. С ее потеплением могут так сместиться пути циклонов, поящих сегодня дождями наши хлебные районы, что тут участятся засухи. С арктической «кухней погоды» нужно обращаться с большой осторожностью, помня как о вредных, так и о полезных ее влияниях на климат.
Означает ли это, что климат вообще неприкосновенен? Нет, и по крайней мере в микро- и мезо-климатах есть что улучшать без ущерба для остальной природы. Можно облагораживать и микрорельеф — регулировать поверхностный сток, предотвращать эрозию, облегчать орошение. Со всеми этими задачами призвана справляться мелиорация, развитие которой в нашей стране предопределено развернутыми партийно-правительственными решениями.
Мачты электропередач на Краснополянском шоссе
Природа страны так сложна, что в разных частях нуждается в неодинаковом ассортименте мелиоративных мероприятий.
В пустынях обилие тепла недоиспользуется из-за недостатка влаги. Значит, сірда следует добавлять воду, создавать новые оазисы орошаемого земледелия, обводнять пастбища — сооружать колодцы для водопоев, опреснять грунтовые воды, закреплять пескозащитной растительностью подвижные пески; в полупустынях и степях — вести борьбу с засухой, с развеванием, смывом и засолением почв. Этому способствуют и агротехника, и лесомелиорация, и гидротехнические устройства — оросительные системы, пруды. Нужно поддерживать продуктивность пустынно-степных пастбищ.
В зоне неустойчивого увлажнения тоже есть что поддерживать — прежде всего оптимальную лесистость, продуктивность лесов, укрупнять поля расчистками, бороться с оврагами. А есть районы, которые нужно избавлять от избытка воды. Переувлажненные земли лесной зоны приходится преимущественно осушать, но не входя при этом в азарт, ибо большой ущерб природе принесла переосушка ландшафта. В увлажненных районах нужны правильное ведение лесного хозяйства, облесение гарей и вырубок, улучшение лугов и сенокосов, а в районах, подвергавшихся оледенению, — обезвалунивание полей; лесотундровым ландшафтам — облесение, тундрам — термическая мелиорация, осушение части болот, поддержание продуктивности оленьих пастбищ. Специфичны методы мелиорации в горных районах. Тут и для строительства, и для земледелия необходима борьба с селевыми потоками и лавинами, закрепление склонов, их террасирование и обвалование. Рубка леса в горах допустима только при строжайшем соблюдении нормативов, предотвращающих необратимый смыв горных почв. Горные степи и луга подлежат защите от перевыпаса и восстановлению потравленных травостоев.
Своеобразных мелиоративных забот заслуживают реки: иногда это спрямление, углубление фарватеров, регулирование режима (тут заинтересованы и судоводители и энергетики), чаще — защита чистоты вод от промышленных стоков и нефти, от засорения бревнами и корьем при молевом сплаве. При строительстве плотин важен выбор оптимального уровня затопления. Водохранилищам нужна защита от заиливания, а их берегам — от размыва. Важная задача обогащения природы водохранилищ — их зарыбление. Речь идет о создании совсем новых, саморегулирующихся и само обогащающихся фаунистических комплексов, которые были бы обеспечены воспроизводимой кормовой базой и условиями для умножения поголовья рыб.
Улучшающих преобразований заслуживает и культурный ландшафт. Успехами в озеленении гордятся Омск, Алма-Ата, Фрунзе, Рига. Создание зеленых поясов и лесопарковых зон, пригородных водных бассейнов — живописных водохранилищ близ Москвы, Ашхабада, Тбилиси, Душанбе, Ташкента и десятков других городов, реконструкция городского водоснабжения, очистка вод и воздуха от промышленных выбросов, борьба с пылью, посадки декоративных, в том числе плодовых, деревьев вдоль дорог, прокладка каналов — все это широко осуществляемые мелиорации культурного ландшафта.
Начали развиваться у нас и рекультивации — возвращение территориям с ухудшенной природой их исходного облика или приведение опустошенного ландшафта в продуктивное состояние. Впадины на месте бывших разработок торфа, карьеры, зияющие после выемки песка, строительного камня, добычи угля и некоторых руд с поверхности, подлежат окультуриванию. На них либо искусственно привносятся почвы и производится их задернение и даже облесение, либо, что особенно удобно в случаях с торфяными выемками, их превращают в зарыбляемые пруды. На Урале, в Донбассе и в Тульской области есть успехи в задерне-нии и облесении терриконов и отвалов.
Еще одно направление мелиорации — украшение природы. Стоит ли им заниматься? Разве не безгранично хороша она — можно бы и не думать ни о каких косметических дополнениях и поправках? Но не всюду природа одинаково живописна, и люди стремятся кое-где ее приукрасить. А у культурного ландшафта есть и своя прелесть, свои эстетические достоинства и нормы. По соседству с участками совсем нетронутой природы возникают «зоны комфорта», обслуживающие туристов: им нужны гостиницы, столовые, бельведеры, укрытия от ненастья — беседки, корректно и естественно вписанные в пейзаж. Безвкусное же украшательство должны предотвращать мастера ландшафтной архитектуры.
Свою красоту вносят в природу и более существенные ее преобразования. Поэзия колышущихся нив и цветущих садов не уступает в пейзажах поэзии природы. Искусственно насаженные леса бывают не менее могучи, тенисты и смолисты, чем выросшие без вмешательства человека. Назовем еще водохранилища и каналы, серпантины и карнизные выемки горных дорог, мачты электропередач, шагающие через гребни и пропасти, и, наконец, города, способные по-своему украшать природу. Как великолепно увенчан Кремлем Боровицкий холм «колокольного семихолмия» над Москвой-рекой! Как усугубили красоту скального берега Куры старинные дома, которыми в Тбилиси любовались еще Грибоедов и Пушкин! Раньше на господствующих высотах поднимались и возвеличивали пейзаж замки, крепости, монастыри. Теперь в таком украшении участвуют и телерадиобашни.
Самую мудрую форму преобразования природы обеспечивают заранее запланированная организация территории в ходе землеустройства и еще более общее, генеральное проектирование ее использования — районная планировка. Она призвана обеспечить максимальный учет особенностей природы для ведения местного хозяйства, а также увязку их охраны и преобразования с общегосударственными задачами.
В борьбе за сохранность и вечную щедрость природы нами одержаны большие победы, эффект от которых намного превышает ущерб от случающихся неудач. Можно перечислить многие еще недавно отравленные, а ныне очищенные реки; предприятия, внедрившие мало- и безотходную технологию и практически прекратившие загрязняющий сток (многие десятки кубокилометров воды уже включены в оборотное использование); проясненный воздух десятков промышленных центров. Сочетание широчайшего общественного движения в защиту природы с государственными мероприятиями имиллиардными ассигнованиями позволяет с уверенностью предвидеть ее расцвет и обогащение. Но о главном результате нашего отношения к природе можно сказать уже сегодня — она сохранена в целом и продолжает служить надежной сырьевой и энергетической базой всей экономики, продолжает нас исцелять и радовать.
С ростом забот о природе в глобальном масштабе наша страна включилась и в международное сотрудничество по охране окружающей среды, подписала Всемирную стратегию охраны природы, заключила ряд международных соглашений, касающихся, в частности, трансграничных проблем, например охраны Балтийского моря, нормирования в океаническом рыболовстве и т. п.
Обрывы над Курой в Тбилиси
Литература
- Ефремов Ю.К «Природа моей страны», «Мысль», 1985
.jpg){kind=link}
